Добавить в избранное | Спонсор сайта - Googleload.com
Молодой панк Женька Осин
Алексей
«Лёлик» Алексеев
Алексей «Лёлик» Алексеев – преданный гитаре человек, игравший в
составах: «Николай Коперник», «Черные стрелы амура», «Братья по
разуму», «Дед Мороз», «Катарсис», член современного состава группы
«Николай Коперник» - гарант изящества и лаконичности, – как своих
гитарных партий, так и линий легкой летней женской одежды, по его
мастерским эскизам произведенных итальянской индустрией. Хотя и
называет швейное дело «хобби», но о гитарах говорит
серьезно-уважительно. Чашка чая сахаром, старые фотоальбомы и
сигарета – отличный повод вспомнить о музыкальных историях и веселых
друзьях, которые называют его Лёликом.
- Все началось с моего отца. Он играл на семиструнной гитаре, на
гармошке и увлекался хулиганской поэзией в стиле Баркова, но дома
детям эти стихи не читал, и мы об этом не знали, а когда выросли,
начал их рассказывать. Наша мама очень много поэзии уничтожила,
просто выбросила кучу тетрадей с песнями, с аккордами, со стихами.
Константин Васильевич тогда воссоединился с еще одним местным бардом
в Люблино, и они стали сочинять вместе.
Мой отец работал на АЗЛК и играл на гитаре до того момента, пока не
перебил себе палец на левой руке – производственная травма, в
результате которой он не мог зажимать аккорды. После этого мы с
братом стали заниматься музыкой, но совсем другой, нежели папа. Мой
брат начал играть на гитаре, потом на басу и увлекался стилем «Дип
Перпл-Лед Зеппелин-Блэк Саббат». Я же слушал «Кримсон», «Йес», «ЭЛП»,
«Джетро Талл», и оба мы тогда отращивали волосы.
Потом уже, годы спустя, была идея вытащить отца в настоящую студию,
попробовать записать что-нибудь из его хулиганского репертуара, а он
не поехал, сказал: «На фиг мне это надо». Но во двор выходил и пел,
когда выпивши бывал: «По деревне прошел слух – домовой ебет старух,
бабку Маню, бабку Глашу и еще каких-то двух…».
Реально начали играть в семидесятые, в школьном ансамбле на танцах
488-й школы в районе Текстильщиков, на праздниках и молодежных
вечеринках. Начинали мы с панк-рока вместе с Женьком Осиным, сидели
за одной партой, хулиганили на пару. Я тогда играл на бас-гитаре,
Евгений – на барабанах, Игорь Ермилов, наш друг – на гитаре. Позже я
перешел к электрогитаре, пришлось переучиваться, зато получил больше
возможностей, больше струн и больше аккордов.
Группа
«Дед Мороз» в Воронеже, 1989
Инструменты тогда плохие были, особенно советского производства, и
за счастье считалось поиграть на «Eterna DeLux», и было верхом,
когда у меня появилась чешская «Star 7», считавшаяся за «Fender».
Самопальный фуз тогда сильно выручал, приближая звук к мировому и,
если ты врубаешь таким звуком на танцах – ты уже король. Была масса
разных умельцев, и друзья паяли разные примочки, а о фирменных мы
только слышали – их найти или купить было просто невозможно.
После школы мы захипповали, началась стритовая жизнь, завязки с
хиппи, с длинноволосыми музыкантами в клешах или драных штанах. У
некоторых из них прослеживался семидесятнический стиль – подгибали
низ своих брюк гнутыми копейками. Милиции и шпане это не очень
нравилось, они до хиппи всячески домогались. Приходилось доказывать,
почему волосы длинные, а джины клешёные.
В Царицино, прямо на развалинах была веселая тусовка – происходили
перформансы «Топ хит», человек по двести: на магнитофоне крутили «Блэк
Саббат», «Лед Зеппелин», выставлялись картины. Приезжали художники,
аниматоры, киношники и музыканты из Питера, Свердловска, отовсюду.
Перформансы были приурочены к знаковым событиям: дню рождения
Моррисона, Леннона и люди общались на темы музыки, искусства – все
активно обсуждали. Однажды менты устроили огромную облаву –
навинтили машин десять и всех поразвезли по разным отделениям,
продержали для страха, но потом отпустили.
Много путешествовали, ездили группами и знакомились с питерскими
хиппи. Это было доступно, разрешено и быстро организовывалось –
собрались и поехали. Конечно, родители были против наших поездок и
против того, что я связался с какими-то длинноволосыми, приводил их
в гости, оставлял некоторых ночевать. Непонятно им было парень это
или девка, неясно с кем водишься – волосы до пояса. Пришлось и маме
доказывать: нормальные люди, художники, поэты, музыканты, но
бабульки во дворе офигевали.
Евгений
Осин, 1981
Репетировали мы в ту пору с Женей в ДК завода «Химик» (между
Павелецкой и Пролетарской), куда нас взяли после прослушивания,
объявив, что мы будем играть на проводящихся в «Химике» концертах и
с условием, что длинные волосы свои мы будем обязательно прятать за
шиворот. Туда к нам в ДК однажды один продвинутый композитор по
кличке Компас (Сергей Борщевский) и привел Юрика Орлова и Сергея
Хазова.
Когда в самом начале восьмидесятых пошел нью-вэйв, мы свои патлы
обрезали, надели цивильные костюмчики чтобы выглядеть красиво,
набриолиненно и модно, и – никакой грязной одежды. Я понял, что это
мое, в мою жизнь вошли новые люди, новые знакомства, которые
остались и до сих пор. Движение хиппи было ленивое, их надо было
постоянно подталкивать, чтобы что-либо происходило, и они не любили
работать, не вписывались ни в какую социальную дисциплину.
Нью-вэйв требовал чистой головы, чистых ботинок, чистых мыслей,
чистого, незагруженного творчества. На смену фуза на гитаре пришел
летящий прозрачный звук: хорус, делэй – ближе к космосу. То есть
произошел сознательный отрыв от земли, в то время как эстетика
детей-цветов была все-таки более приземленной. Нью-вэйв как новая
музыкальная форма задал новую дисциплину и характер отношений между
людьми. Стали рождаться идейные проекты.
Самый первый проект назывался «Катарсис» – с этим названием и пришли
Орлов с Хазом к нам в «Химик». Потом «Катарсис» разбился на
«Гималаи», которые мы сделали с Хазом, и – «Николай Коперник»,
который сделал Юрик. Тогда только начали появляться знакомые с
музыкальными базами, где репетиция стоила смешные деньги – три
рубля, и все наши проекты мы репетировали на громком звуке. Мне
удалось выкупить у Андрея Отряскина из группы «Джунгли» легендарную
двухгрифовую гитару, сделанную очень хорошим рижским мастером Жорой.
С этой гитарой потом меня Юрий пригласил в «Коперник», в состав, где
играли Игорь Лень и арфистка с настоящей арфой.
Группа
«Авалон»
Как руководитель и идеолог Юрий стал практиковать многогитарный
состав, где музыкальная фактура складывалась из партий нескольких
гитаристов, причем каждый инструмент – в своем пространстве. Группа
имитировала
электронное
звучание без использования синтезаторов и клавиш, использовались
только гитарные эффекты. В окончательно утвердившемся составе
играли: Олег Андреев на басу, Митя Цветков на ударных, Макс Трефан,
Игорь Андреев, Игорь Ермилов, Гоша Целовальников и я на гитарах,
Женек Осин занимался перкуссией. Базу нашли в саду Театра Эрмитаж,
где нам даже выдавали костюмы для концертных выступлений.
Позже, в 1989-м, когда из группы отбыл Костя Баранов (еще один
гитарист), на его место пришел Сергей Хазов. Это было мощно и
пафосно, и мы сразу поняли – кто мы такие на самом деле. В Ростове,
во время гастролей и смешанных концертов к Юрию подошел Александр
Малинин и сказал: «Сейчас я выступаю, после меня – вы. Как мне вас
представить?». На что Юрий спокойно изрек: «Скажи: сейчас ты
выступишь как разогревающая группа, а после на сцену выйдут гении».
А в 84-м, когда началась рок-лаборатория, Ян Миренский (наш
флейтист) познакомил нас с Тоней Крыловой, женой Фагота, участника
«Звуков Му». И мы с Орловым стали убеждать ее открыть в Москве
рок-клуб, типа как в Питере, где мы побывали только что в
познавательно-просветительской поездке. Там мы познакомились с
питерскими музыкантами из группы «Патриархальная выставка», побывали
на концертах, пообщались с Гребенщиковым – недолго, но обстоятельно.
Проект
«Женя Осин» с песнями 70-х. Первый состав
У Тони постоянно в то время гостили музыканты из Питера, зависала
группа «Аквариум», оставляя постоянную гору бутылок на полу. В
новорожденную рок-лабораторию я вошел с Сергеем Хазовым как группа
«Катарсис». Музыканты там проходили тарификацию и за концерт
получали по 11 рублей, а тем, у кого было музыкальное образование –
по 15. Базы приходилась искать и оплачивать самим, хотя лабораторцы
(Опрятная и майор Булат Турсунович) обещали, что найдут, но проходил
год, другой – ничего не менялось.
Группа «Гималаи» к 1988 году распалась, и мы перешли с Евгением и
группой «Дед Мороз» в центр Стаса Намина. Играли такой эстрадный
нью-вэйверский панк, немножко «Cure»-образный и довольно отвязный.
Хотелось, чтобы это празднично выглядело, поэтому и придумали такой
«Санта Клаус бэнд», то есть «Дед Мороз» по-нашему. Это было смешно,
народ хохотал. Было даже шоу на концерте – специальный человек
одевался в костюм привидения, и на нем было написано «03».
Однажды мы летели в Ростов на самолете, и наш тогдашний басист, Дима
Бондарев всю дорогу на борту пел песенку: «Под Ростовом-на-Дону
первый раз попал в тюрьму, на нары, на нары, на нары…». И точно, эта
песня оказалась для него пророческой: он опоздал в гостиницу до
закрытия в полночь и его, естественно уже не пустили. Дима начал
ломиться, швейцар ни в какую, так он поймал швейцара за галстук и
давай его душить. Швейцар от него вырвался и тут же вызвал милицию,
которая Диму и повязала. У нас концерт на следующий день, а басиста
закрыли...
Отправился директор группы в Отделение вытаскивать парня, а Дмитрий
уже там как пахан расположился – ему нижнюю нару освободили.
Директор попытался ментов подмазать, а они ни фига не отпускают, так
он там и просидел до следующего дня, а нам пришлось подписывать
человека из группы «Кросс», что с нами ездила. Хорошо, что он знал
весь наш репертуар. Отпустили Диму только после концерта, а отсюда
вывод: не пейте на работе и перед работой в особенности, и не душите
швейцаров галстуками.
Много ездили по СССР от центра Стаса Намина – это была работа, и мы
начали, наконец, зарабатывать деньги своей музыкой. Было интересно,
спокойно, уравновешенно: везде улыбающиеся лица, хороший прием в
гостиницах и самолеты были новыми, не падали. Глобальных планов
никто не строил, думали, что всегда так будет. Женя тогда играл на
гитаре, на барабанах и после развала «Деда Мороза» собрал уже
собственную группу «Кекс», которая тоже исчезла и родился «Авалон».
Группа
«Николай Коперник» в Эрмитаже
В «Авалоне» играли – Ваня Лебедев (сейчас он самый востребованный
мастер по кино-видео монтажу), Саша Рогачев (бас), Ян Миренский
(флейта), Боцман (барабаны), а пел Женек. Это были интеллигентные
песни в стиле «легкий нью-вэйв», и это был лучший проект Осина, на
мой взгляд. Однако именно обработка шлягеров семидесятых годов
принесла ему большую популярность, а болел он этой темой еще в школе
– все эти песни исполнял под гитару, с которой почти не расставался,
а иногда превращал в орудие борьбы и разбивал о чью-нибудь голову в
драке.
Обработками этих и поисками других забытых песен Женя занялся, когда
уже стал известным, благодаря участию в группе «Браво», куда его
пригласили в качестве вокалиста после ухода Жанны Агузаровой. Там он
пел песни из их репертуара и предложил свой материал – «Гагарин»,
например. Ушел он от них уже с именем и начал крутить свой проект
«Женя Осин». Тут-то он и вспомнил о своем большом багаже песен
семидесятых годов и решил это использовать как стиль. Музыканты к
нему приходили-уходили, он снял несколько клипов, которые взяли
крутить в телевизор («Плачет девочка в автомате»), записал альбом,
другой.
Я помогал ему заниматься стилистикой образов и костюмов, разработал,
сшил несколько костюмов для его группы и придумывал вещи специально
для него, зная неплохо тему моды 70-х и имея уже образование
мастера-портного по мужскому костюму. Сначала его продюсером был
Валера Жаров – директор «AT-Trade», потом директора довольно часто
менялись. В группе, у Женька с самого начала на басу играл мой
родной брат Александр. Сейчас он трудится в нескольких составах,
например, в «Белорусских песнярах», которые, на самом деле, живут в
Москве.
Фан-Клуб Евгения Осина © 2000.